Несмотря на действенную поддержку константинопольского патриарха и русского митрополита, подкрепленную убедительными свидетельствами церковных авторитетов, монастырская общежитийная реформа продвигалась, тем не менее, не без трудностей. Сторонники особного жития решительно отстаивали свои привилегии и не собирались менять установившегося порядка. К примеру, послание архиепископа Дионисия цели своей не достигло и снетогорских монахов нисколько не убедило. Московский Богоявленский монастырь как был особножительным в XIV веке, так и оставался им даже в XVI в.: из духовной князя Ивана Васильевича Ромодановского 1522 г. выясняется, что князь–мирянин жил в Богоявленском монастыре со «своими старцами» в собственных кельях, а по существу — в своеобразной миниусадьбе, которую составляли: две горницы (одна из них была столовой), двое сеней, погреб, ледник, поварня, повалуша, житница, клети с разнообразным имуществом[1].
В самом Троице–Сергиевом монастыре сопротивление общежитийной реформе достигло такого накала, что у части братии возникла мысль «яко не хотети Сергиева старейшинства». В этот момент предъявил свои права старший брат преподобного Стефан, воспитанник московского Богоявленского монастыря и, надо полагать, убежденный сторонник особножития: «И кто есть игумен на месте сем? Не аз ли прежде седох на месте сем?» Сергий спорить не стал и, не говоря никому ни слова, тайно покинул обитель и направился в переяславскую волость Кинелу. Придя в Махрищский монастырь, он попросил у игумена Стефана монаха–проводника, с которым, обойдя «многия места», нашел «место красно зело» на берегу реки Киржач. Здесь, как было сказано выше, Сергии основал монастырь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы (между 1365 и 1373 гг.). Стараниями митрополита Алексия конфликт в Троицкой братии был ликвидирован, и Сергий вернулся на Маковец. В Благовещенском же монастыре он оставил строителем своего ученика Романа.
После 1365 г. монастырская реформа стала распространяться более быстрыми темпами. При этом ставка была сделана не на старые монастыри, с трудом поддававшиеся перестройке, а на вновь создаваемые, следуя евангельскому изречению: «яко вино ново в новы мехы влияти, и обое сблюдется; аще ли вино ново в мехи ветхи, и меси просядутся, и вино прольется, и обое погибнеть» (Мф. 9, 17) [2]. И здесь следует подчеркнуть особенную роль Сергия Радонежского. Сам Сергий основал несколько монастырей, его ученики и «собеседники», ученики учеников создали или восстановили, по подсчетам Макария (Булгакова), около половины всех появившихся в XIV—XV вв. монастырей[3]. На Севере образовалась целая монашеская область, которую А. Н. Муравьев назвал «Русской Фиваидой» — по аналогии с Фиваидой Египетской, колыбелью раннехристианского монашества. «Преподобный Сергий стоит во главе всех, — писал А. Н. Муравьев, — на южном краю сей чудной области и посылает внутрь ее своих учеников и собеседников, а преподобный Кирилл, на другом ее краю, приемлет новых пришельцев и расселяет обители окрест себя, закидывая свои пустынные мрежи даже до Белого моря и на острова Соловецкие [4].
Но это будет позже. А пока новые обители опоясывают столицу и укрепляют рубежи Московского княжества.
Митрополит Алексий задумывает построить обетный монастырь в честь Нерукотворного образа Спаса — он испрашивает у Сергия его любимого ученика Андроника и основывает монастырь на берегу Яузы (знаменитый впоследствии Андроников монастырь). Выше мы вывели наиболее вероятную дату его основания — 1366 г.
В 1374 г. Сергий Радонежский по просьбе князя Владимира Андреевича основывает в Серпухове «близ града на Высоком» Зачатьевский монастырь. Преподобный благословляет на игуменство своего ученика Афанасия, «в добродетелех съвершена зело, стройна и учителна и божественых писаниих разумна, еже ныне свидетельствують писания его»[5]. Об одном «писании» Афанасия (ГИМ, Син. № 193) мы уже упоминали, но возможны находки и других его автографов. В 1382 г. Афанасий оставил игуменство, ушел в Константинополь и купил себе келью в Студийском монастыре, где «пребываше яко един от убогих». «И поживе в молчании съ святыми старци», — но отнюдь не в бездействии: в 1392 г. по его благословению инок Сергий переписал сборник поучений и житий и послал братии в Высоцкий монастырь [6], в 1401 г. сам Афанасий в монастыре Богородицы Перивлепты переписал Киприановскую версию Иерусалимского устава под названием «Око церковное» и отослал рукопись на Русь. Списки устава сразу же распространились в монастырях «братства святого Сергия»: в Серпуховском Высоцком, Спасо–Андрониковском, Троице–Сергиевском, Савво–Сторожевском, Кирилло–Белозерском, в общежитийных монастырях Переяславля–Залесского.
Немного времени спустя из гнезда Сергиева вылетел еще один птенец — его родной племянник Федор (сын его старшего брата Стефана). Умолял его Сергий: «Аз надеахся, яко кости мои предаси гробу и по мне предстатель в месте сем будешь». Однако у племянника были другие виды, и при содействии великого князя Дмитрия, получив благословение от митрополита Алексия, основал монастырь Рождества Богородицы на берегу Москвы реки на месте, «зовомом от древних Симоново». Произошло это, как было сказано выше, между 1375 и 1377 гг. «Съставишя же обще житие зело с крепостью, яко никому же отнюдь ничто же дръжати, ни же своим звати, но вся обща имети»[7]. Пришел преподобный Сергий «на съглядание места» того и убедился, «яко добро и подобно монастыру быти место то». Но не так думал неспокойный Федор и в 1379 г. перенес монастырь на более удобное место, заложив новую церковь — теперь уже во имя Успения Богородицы [8]. Вторая Пахомиевская редакция Жития Сергия, очень внимательная к истории именно Симоновского монастыря, отмечает, что Федор добился от патриарха Нила для себя сана архимандрита, а для монастыря — ставропигии, т. е. непосредственного подчинения патриарху константинопольскому, «а митрополиту ничим никоторыми делы не повиноватися»[9]. Однако вскоре Федору пришлось покинуть свой монастырь: видя его «великое житие и зелное въздръжание», «велиции князи» и святитель «великым молением» умолили Федора занять стол ростовской архиепископии [10].
Стромынский монастырь на речке Дубенке основан Сергием по «слову» великого князя Дмитрия Ивановича, на великокняжеской территории (волость Шерну князь Дмитрий завещает в 1389 г. своему сыну Петру). В Житии Сергия рассказывается об этом следующим образом. Узнав, что «Мамай въздвиже всю Орду и идет на Русскую землю», князь Дмитрий приходит за благословением к Сергию и обещает: «Аще убо Бог поможет ми молитвами твоими, то пришед, поставлю церковь въ имя Пречистыа Владычица нашя Богородица честнаго Еа Успениа и монастырь съставлю общаго житиа» (Троиц. № 746. Л. 243). Очевидно, что здесь описана ситуация накануне Куликовского сражения (конкретно — около 15 августа 1380 г.)[11]. Одержав победу, Дмитрий Донской выполняет свое обещание и вместе с Сергием основывают Дубенский монастырь у села Стромынь. В летописях сообщение об освящении монастырского храма ошибочно помещено под 1379 г., поскольку 1 декабря (день освящения) являлся воскресным именно в 1381 г. (в 1379 г. это был четверг) [12]. Следовательно, освящение Стромынского монастыря Успения Богородицы нужно датировать 1 декабря 1381 г. Игуменом, согласно летописным данным, Сергий назначил своего ученика Леонтия[13]. Во второй четверти XV в. в Троицком монастыре, однако, бытовала легенда, что на Стромыни игуменил Савва. Согласуя эти версии, Пахомий Логофет в первой своей редакции вообще опустил имя игумена, а в последующих все–таки написал имя Саввы (будущего игумена Сторожевского).
Еще один монастырь Сергий основывает по просьбе великого князя Дмитрия, теперь уже на южных рубежах Московского княжества, в Коломне, в «отечьстве» его, на месте «зовемемь Голутвине» (при впадении Москвы реки в Оку). В монастыре, посвященном Богоявлению, Сергий поставил настоятелем своего ученика Григория (рассказ читается в Третьей Пахомиевской редакции, но заимствован у Епифания Премудрого). Основание Голутвинского монастыря приходится на последние годы жизни Сергия («старостью бо уже побеждаем и труды зелными») и, можно полагать, произошло в 1385 г., когда Сергий должен был проходить Коломну, возвращаясь из Рязани (где он по просьбе великого князя вел переговоры с Олегом Рязанским).
Позднейшие предания приписывают Сергию Радонежскому еще создание Борисоглебского монастыря на реке Устье близ Ростова и Георгиевской пустыни в Гороховце [14], однако эти сведения носят слишком легендарный характер и ранними свидетельствами не подкрепляются. Вопрос нуждается в доисследовании.
Немало монастырей основано учениками преподобного Сергия.
По источникам, далеко не современным событию, Сергий перед смертью назначил своим преемником Никона, но тот «возжеле в безмолвии пребывати» (очевидно, не по своей воле). Братия же призвала на игуменство Савву, который возглавлял монастырь на Стромыни[15]. Хотя Житие Саввы составлено в середине XVI в. [16], но по случайно оброненной фразе о принадлежности Дмитрова князю Юрию Дмитриевичу[17] можно догадаться о существовании какого–то протографа, составленного в 1432—1434 гг. [18] Это объясняет наличие в Житии уникальных сведений о шестилетнем игуменстве Саввы (более точно: «шестому же лету совершившуся» — что допускает срок в пять лет с небольшим) в Троице–Сергиевом монастыре (т. е. в течение 1392—1398 гг.), о приглашении князем Юрием преподобного Саввы в Звенигород для устройства монастыря Рождества Богородицы «на Сторожах», о даровании князем «сел многих и имения доволна» созданному монастырю, о благословении Саввой князя Юрия Дмитриевича перед походом на волжских болгар (поход состоялся осенью 1399 г.)[19]. Таким образом, основание Сторожевского монастыря датируется 1398 или 1399 г. Предпочтение следует отдать 1398 г., поскольку в этом году храмовый праздник (8 сентября) пришелся на воскресный день. Скончался преподобный Савва 3 декабря 1406 г.
Основание Николо–Песношского монастыря в Дмитровском княжестве предание связывает с именем другого Сергиева ученика — Мефодия. Монастырь был поставлен в 15 верстах от Дмитрова, за рекою Яхромою, причем Мефодий, по примеру своего учителя, сам трудился в поте лица своего, «пеш нося» деревья через речку, получившей название Пешноши [20]. Дата создания монастыря исторического обоснования не имеет. По церковному преданию, Мефодий скончался 4 июня 1392 г.
Еще одну отрасль северо–восточного монашества, связанную своими корнями с Троице–Сергиевым монастырем, представляют имена Пафнутия Боровского и Иосифа Волоцкого. Пафнутий в юном возрасте постригся в Покровском Боровском монастыре и был поручен наставническим заботам лишенного зрения старца Никиты — ученика преподобного Сергия Радонежского. В течение 7 лет Пафнутий проходил школу иноческого жития у знаменитого старца, впоследствии основал свой монастырь во имя Рождества Богородицы на реке Истерве, впадающей в Протву. Ученик Пафнутия Иосиф, известный публицист и богослов конца XV — начала XVI в., основал свою обитель на Волоке в 1479 г.
В конце XIV в. начинается продвижение «общежителей», Сергиевых учеников и собеседников, в малоосвоенные пределы Русского Севера. Обозначились два колонизационных потока: один распространился по вологодским лесам, другой достиг Белоозера. Эти территории различались и по владельческой принадлежности: Вологда и Кострома управлялись великим князем, а Белозерье входило в созданный в 1389 г. удел князя Андрея Дмитриевича (сына Донского).
Димитрий (Прилуцкий) происходил из богатой купеческой семьи Переяславля–Залесского, постригся в Горицком монастыре, затем основал близ города общежительный Никольский монастырь «на Болоте». Посетил Сергия Радонежского и был ему «собеседник духовный». В 1377 г. Димитрий находился еще в своем монастыре (вспомним слова писца Паренесиса Ефрема Сирина). Слава о подвижнической жизни Димитрия дошла до великого князя Дмитрия Ивановича, «иже велику победу и одоление за Доном показавыи на поганыа татары», и тот упросил преподобного стать восприемником при крещении одного из его сыновей. В 80–х годах у великого князя родились сыновья: в 1382 г. — Андрей (крестил Федор Симоновский), в 1385 г. — Петр (крестил Сергий Радонежский), приблизительно в 1386 г. — Иван (в летописях не упомянут), в 1389 г. — Константин (крестил князь Василий Дмитриевич). Значит, Димитрий мог быть восприемником при крещении или в 1386 г. (поскольку в 1389 г. Димитрий был уже на Севере и предсказал смерть Дмитрия Донского), или в 1385 г., когда в крещении участвовал близкий к Димитрию Сергий Радонежский (уместно напомнить слова Жития о том, что великий князь почитал Димитрия, «яко же другаго в Руси столпа, великаго Сергиа»[21]). Затем Димитрий, избегая «славы человеческой», удаляется в «северные страны, иже близ студенаго моря–окияна», и на берегу реки Великой (притока Лежи) ставит церковь Воскресения. Завистник подстрекает «люди неблагодарныа» от близлежащей «веси», которые воздвигают «ропот» на «святопомазанную его главу». Димитрий вынужден уйти дальше на север и при луке (изгибе) реки Вологды основывает «общий» монастырь в честь праздника Всемилостивого Спаса (отмечается 1 августа; кстати, ближайший после 1378 г. воскресныи день на 1 августа приходится в 1389 г.). Землю под строительство дали местные «христолюбци» Илья и Исидор, по прозвищу Выпряг. Преподобный предсказал смерть великого князя Дмитрия (19 мая 1389 г.), сам же преставился 11 февраля 1392 г.
Сходная судьба оказалась и у Стефана Махрищского. По сбивчивому рассказу его жития (составленному во второй половине XVI в.), Стефан был постриженником Киево–Печерского монастыря, пришел в Северо–Восточную Русь при великом князе Иване Ивановиче и митрополите Феогносте (? — когда Иван Иванович стал великим князем, митрополит Феогност уже умер), получил разрешение поставить монастырь (во имя Святой Троицы) на Махрище, в пределах Переяславского княжества. Но выше мы видели, что Стефан реально жил в седине 60–х годов XIV в. и был одним из «собеседников» Сергия Радонежского. Вражда соседей–вотчинников Юрковских вынуждает Стефана уйти вместе со своим учеником Григорием в северные леса, где он основывает Авнежский Троицкий монастырь (в 60 верстах к северовостоку от Вологды, близ реки Сухоны). По призыву великого князя Дмитрия Стефан возвращается на Махрище, оставив в созданной обители игуменом Григория, а келарем Кассиана. По одной редакции жития, Григорий и Кассиан Авнежские были впоследствии убиты «безбожными татарами», а по другой (более первичной) — местными крестьянами [22]. Сам Стефан скончался 14 июля 1406 г.
Учеником Сергия Радонежского был Сергий Нуромский, пришедший в Троицкий монастырь с Афона. Желая пустынного уединения, Сергий Нуромский отправляется в Вологодские края, где основывает Спасо–Преображенский монастырь на реке Нурме, притоке Обноры. Житие святого составлено в конце XVI в.[23] Умер Сергии Нуромский 7 октября 1412 г.
Предание называет учеником Сергия Радонежского также Сильвестра Обнорского, основателя Воскресенского монастыря на реке Обноре. Глухие записи о преподобном сохранились от второй половины XVII в. [24] Считается, что Сильвестр скончался 25 апреля 1379 г.[25]
К ученикам Сергия Радонежского причисляют знаменитого Павла Обнорского, проведшего в Троице–Сергиевом монастыре 15 лет. По его житию, изучение которого еще далеко от завершения[26], Павел, стремившийся к молчанию и уединению, отпросился уйти в пустынные места. После долгих странствий он остановился в Комельском лесу, на реке Грязовице, где прожил еще три года в дупле липового дерева. Оттуда перешел на берег реки Нурмы, в 4 верстах от СпасоНуромского монастыря. Здесь его нашел Сергий Нуромский в ситуации, весьма впечатляющей: Павел кормил птиц, сидящих у него на голове и плечах, а по соседству мирно сидели медведь, лисицы, зайцы и другие звери, ожидая своей пищи. В 1414 г. Павел, по благословению митрополита Фотия, основал в долине Нурмы Троицкий монастырь по общежительному уставу. Преподобный преставился 10 января 1429 г. в возрасте 112 лет (!).
Монастырская колонизация Белозерского края связана с именами преподобных Кирилла и Ферапонта.
Житие Кирилла [27] сообщает биографические данные о святом: в миру Козьма был родственником знатного вельможи Тимофея Васильевича Вельяминова, у которого он служил казначеем. Вельяминов возражал против желания Козьмы постричься в монахи, и только Стефану Махрищскому, оказавшемуся в это время в Москве, удалось убедить непреклонного родственника. Настоятель Симонова монастыря Федор постриг Козьму и нарек ему имя Кирилл. Новопостриженный инок Кирилл становится учеником старца Михаила[28] — следовательно, до 1384 г., так как зимой 1383/84 гг. Михаил был уже поставлен епископом г. Смоленска [29]. Затем, по повелению архимандрита Федора, Кирилл служит в пекарне, предаваясь и здесь великому воздержанию и молитве. Если случалось Сергию Радонежскому посещать Симоново, то святой старец прежде всего приходил в «хлебню» к Кириллу, «на мног час беседующе» о пользе душевной[30]. Когда Федор был поставлен Ростовским архиепископом (1387 г.), братия выбрала Кирилла архимандритом (1388 г.). Но не долго пробыл Кирилл настоятелем неспокойной Симоновой обители — предпочел затвориться в уединенной келии на Старом Симонове. Молясь однажды перед иконой Богоматери, Кирилл услышал глас, повелевающий ему идти на Белоозеро. И старец отправился в далекий путь вместе со своим духовным братом Ферапонтом. Придя на берег Сиверского озера, Кирилл узнал место, явленное в видении, и заложил здесь церковь во имя Успения Богородицы (1397 г.). Ферапонт удалился в другое место и в 15 верстах от Кириллова монастыря основал обитель во имя Рождества Богородицы (1398 г.) [31] и учредил общежительство. Скончался Кирилл Белозерский 9 июня 1427 г. в возрасте 90 лет.
Белоозеро находилось в уделе князя Андрея Дмитриевича Можайского. Очевидно, князь был заинтересован в освоении земель своего удела и христианизации края, в развитии просвещения. Его заботами новые обители обеспечивались многими угодьями, а монастырским поселениям предоставлялись различные податные льготы, они освобождались от дани и пошлин. Помимо этого князь часто посылал в монастыри «доволные милостыни». В 1408 г. Андрей Дмитриевич призвал преподобного Ферапонта в столицу удела, город Можайск, для устройства в версте от города на реке Лужки Рождественского монастыря, который впоследствии получил название Лужецкого Можайского. Здесь Ферапонт и закончил свое земное существование 27 мая 1426 г.
Ученики и воспитанники «школы» Преподобного аввы внесли, таким образом, выдающуюся роль в распространение принципов киновиального жительства. Трудами и подвигами братства основанных ими монастырей совершенствовались правила иноческого делания, создавалась богатейшая письменная культура Средневековой Руси, распространялось христианское просвещение во вновь освоенных землях.